Где-то во Вьетнаме живёт стена с рисунком курчатовского художника, а в Курчатове таких стен не пересчитать. Что будет, если атомщик возьмёт в руки кисть или сядет за барабаны? Как общаться с иностранцами благодаря зарисовкам в блокноте и собрать музыкальную группу за полгода, рассказал Сергей Дивавин.
Краны, краски и творческие изыскания, как поиск грибов
«В работе на атомной станции точно есть романтика», — понял я спустя больше 15 лет «знакомства с атомом». Работал на Курской АЭС-1, пару месяцев назад перешёл на АЭС-2 и теперь тружусь машинистом грузоподъёмных кранов шестого разряда. Поднимаю и перевожу грузы, после окончания стройки буду заниматься загрузкой ядерного топлива. Работа не быстрая, но интересная, ювелирная и непрощающая ошибки.
В конце рабочего дня жизнь только начинается. Отправляюсь рисовать, делаю это с детства и не прекращаю. В 90-е годы все узнали о комиксах, с друзьями были в восторге и листали страницы про черепашек-ниндзя. Как-то решил перерисовать комикс и обрадовался результату. Только раньше были акварель, масло и гуашь, а сейчас — инфографика, компьютерные иллюстрации и нейросети.
С современными технологиями дружу не очень, за молодёжью не угнаться. Рисую по классике, зато всем и на всём. Пишу картины, делаю татуировки, увлекаюсь стрит-артом. Единственное, что мне плохо даётся, — акварель, одна из самых сложных техник. А вот среди любимчиков — масляные краски и акварельные карандаши. Масло пластично и долго сохнет, с ним можно «играть» день-два. Технику работы с акварельными карандашами случайно придумал сам. Купил эти карандаши, рисовал-рисовал и вдруг прочитал, что вообще-то их нужно размачивать. Но мне понравилось работать всухую, так и продолжил.
О моей любви к художеству узнала коллега и попросила обновить веранду в детском саду. Получилось неплохо, все остались довольны. Молодёжная организация Курской АЭС предложила запустить проект Street Art и расписать другие локации в городе. Теперь «Росатом» закупает краску, кисти и прочие расходные материалы, а мы с атомщиками реставрируем веранды, подъездные двери и стены зданий.
Рисуем вместе с коллегами, они — не художники, но всегда готовы помочь. Я намешиваю краски и разбиваю рисунок на зоны, коллеги красят. Потом сглаживаю ошибки и навожу марафет.
Однажды с ребятами творили на необычном холсте — фасаде двухэтажного здания, даже леса пришлось возводить. Это было изображение герба нашего города с крыльями на фоне облаков. Если на роспись веранды уходит около четырёх часов, то тогда по лесам мы прыгали два дня. Когда парни увидели масштабы, испугались, но в процессе успокоились. Правда, начинали вшестером, а закончили вчетвером: не все выдержали нагрузку и работу под солнцем.
Для стрит-арта используем обычную краску, которой красят заборы на даче и гаражные ворота. Нужно правильно её смешивать и не экономить, обрабатывать стену перед нанесением. Тогда рисунок сохранится долго, только спустя три года выгорит, в тени порадует чуть больше — лет шесть-восемь.
«Росатом» творчество поощряет, а я творю и участвую в конкурсах. Как правило, они связаны с производственной тематикой, но позволяют делать отступления. Можно вспомнить детство и нарисовать комикс по охране труда или плакат о безопасности.
Два дня уходит на «подумать» и около десяти часов на отрисовку. Как-то проходил мимо детского сада и увидел баннер о выборах, два фрагмента сложились в один плакат. Изобразил, как Владимир Путин поддерживает ребёнка, который прибивает на дерево скворечник, и слоган — «Безопасность труда в надёжных руках». Идея — это секундная вспышка.
Поиск вдохновения похож на поиск грибов. Можно весь день бродить по лесу и вернуться с пустым ведром, а можно в этом же лесу собрать целую корзину. Для этого стоит посмотреть на мир под другим углом: в лесу — наклониться, в жизни — отстраниться.
Художественного образования у меня нет, но уже в осознанном возрасте задумывался о нём. Искал учителей в Курске и не только, познакомился с Андреем Кулагиным — известным художником, работы которого находятся в галерее Библиотеки Ватикана. Но все сказали, что меня уже поздно учить. Художники сначала учатся рисовать, потом нарабатывают стиль. Я же сделал всё наоборот: уже выработал стиль и, если пойду учиться, испорчу его. Да, он кривоватый и сюрреалистичный, но есть.
Всё же мечтаю лично встретиться с Андреем. Показывал ему работы и слышал только: «Сломать о колено». Лишь спустя полгода он сказал, что на каком-нибудь аукционе купил бы мою картину. Андрей тяжёлый на язык человек и опытный критик, но мы сдружились. Хочу учиться и не останавливаться.
Машинист в отпуске рисует вьетнамцев и норвежского рок-музыканта
Больше, чем учиться, хочется лишь отдыхать. Правда, даже в отпуске нахожу, кого и что нарисовать. Около пяти лет назад случайно оказался во Вьетнаме, творчество помогло завести знакомства, так что теперь прилетаю чаще и даже заглядываю на дни рождения вьетнамских друзей. Если у нас гуляют два дня, рвут баяны и устраивают драки, то во Вьетнаме поют караоке, пьют пиво со льдом и расходятся через пару часов.
Творчество — язык интернациональный, на нём знакомлюсь и благодаря ему общаюсь. Пожилые вьетнамцы знают русский язык, а молодёжь говорит на английском. Меня же всегда выручает блокнот, задаю вопросы и даю ответы зарисовками.
Сколько путешествую, столько рисую портреты местных жителей. Не беру за это деньги, просто вижу интересный типаж и пробую. Но в странах Азии разные понятия о красоте. Например, тайцы просят сделать кожу посветлее, глаза побольше, убрать с лица родинки и пятнышки. Говорю, что будет непохоже, но им нравится результат. Во Вьетнаме противоположная ситуация. Пытаюсь сгладить лицо, убрать несовершенства, а вьетнамцы против. Каждый прыщик должен сохраниться на рисунке, местные жители за реализм.
В отпуске не только портреты хорошо рисуются. Друг во Вьетнаме открыл гостиницу и попросил оформить стену. Я вдохновился группой «Король и Шут» и нарисовал череп в шутовском колпаке. Но у товарища бизнес не пошёл, он начал распродавать имущество и нашёл отдельного покупателя для стены. Человек выкупил её, демонтировал, перевёз и установил в другом отеле. Необычно осознавать, что стены могут путешествовать.
Ещё мой рисунок около пяти лет назад побывал в Норвегии в руках Мартина Бергера — норвежского рок-музыканта. Наткнулся на его YouTube-канал и следил за творчеством. Он берёт хиты из сериалов, фильмов и переигрывает их в стиле метал. Мы списались, познакомились, и я решил сделать для Мартина подарок. Взял заставку из сериала «Викинги» и на её фоне представил музыканта с гитарой. А дальше «Почтой России» холст и несколько шоколадок «Алёнка» уехали в Норвегию.
Мартин даже показал рисунок в видео на канале, было неожиданно. Я сохранил отрывок, сделал хороший перевод и выложил русскоязычную версию. Только вот музыкант обиделся и подумал, что я краду у него лайки. Хотел привлечь к его каналу аудиторию, но, видимо, оказал медвежью услугу.
От тяжёлого метала до «Атом Live»
С музыкой меня связывает не только рисунок, уехавший в Норвегию. Со старших классов я сидел за барабанами. В начале 2000-х годов друг-барабанщик ушёл в армию и оставил установку у меня. Он боялся, что родители куда-нибудь выкинут инструмент. Два года барабаны стояли дома, я потихоньку настукивал, втянулся и в подвалах с ребятами играл тяжёлый метал. В такой музыке ноты должны стоять чётко, как заклёпки на куртке металлиста.
Любовь к музыке обрела новый облик этим летом. Я узнал о фестивале «Атом Live», подумал об участии и поговорил с заместителем директора по управлению персоналом Курской АЭС Вадимом Елецких. Меня поддержали, оставалось собрать группу.
В отделе ядерной безопасности и науки нашёлся бас-гитарист, в цехе обращения с радиоактивными отходами — соло-гитарист, на стройке АЭС-2 — ритм-гитарист. К нам присоединились работники Дома культуры — клавишник и электробалалаечница. Они никогда не играли рок и метал, мы бодались и рушили каноны, но в итоге всем понравилось. В том числе и вокалистке, которая недавно окончила фармакологический колледж. Встретились мы все случайно, команда получилась разношёрстная и интересная.
С поиском репетиционной базы сложностей не возникло. Обратился в Управление по культуре, спорту и делам молодёжи, рассказал о планах и попросил помочь. Группу приняли во Дворце культуры. Мы пришли и удивились, как хорошо оборудована студия. Пошутили, что закуплена аппаратура уровня Аллы Пугачёвой, только барабаны стоят около 750 тысяч рублей.
У меня есть и своя барабанная установка, собираю её уже много лет. Если всё сложить, то сегодня она обойдётся в 500 тысяч рублей. Недавно приобрёл двойную педаль почти за 130 тысяч рублей. Она изготовлена в США, её купил японец и перепродал мне. Деньги я заплатил на удачу, в космос и следил, как педаль из Японии летела в Чехию, оттуда в Калининград и в Курск. Педаль путешествовала больше, чем тот, кто на ней играет. Но это лимузин среди барабанных педалей и мечта всей моей жизни.
С «Росатомом» можно работать, творить и играть в «Омутъ»
Полгода мы пропадали на репетициях: писали музыку и тексты, прятали слабые стороны и показывали сильные. Принципиально исполняем только свои песни, чтобы не напороться на штрафы за нарушение авторских прав. Придумываем в голове образы и перекладываем на рифму — всё просто, но, с другой стороны, непросто. Тем более только половина группы знает нотную грамоту, так что все репетиции фиксируем на видео.
В июле «Омутъ» вышел на сцену «Атом Live» в Сосновом Бору. Перебрали миллион вариантов и придумали название группы за день до фестиваля. В городе есть водохранилище, много набережных и часто бывают туманы, а мы играем мистическую музыку, рассказываем страшные истории — всё соединилось в «Омутъ».
Перед фестивалем я как раз перевёлся с АЭС-1 на АЭС-2, так что знакомство с начальством началось с командировки на «Атом Live». На тот момент личный кабинет ещё не был заведён, и оформление командировки стало делом проблематичным. Подняли весь цех на уши и собирали мне документы. Коллеги здорово помогали, но в шутку говорили, что лучше иметь в штате пять алкашей, чем одного такого творческого пассажира.
В Сосновом Бору вышли на сцену вместе с музыкальными группами, которые играют по 10–15 лет. Произошло творческое чудо, и, если жюри не врёт, получилось достойное выступление. В Курчатов «Омутъ» вернулся со вторым местом.
Если бы вновь оказался ребёнком, то дал бы себе хорошего подзатыльника и запретил связываться с вредными привычками, а вот остальное в жизни оставил бы так же. Пару раз пытался с головой погрузиться в творчество и полностью связать с ним жизнь, но, видимо, не поймал волну. Можно продать картину, потом два месяца сидеть без заработка. Работа на атомной станции стабильная. Я уже давно искренне люблю грузоподъёмные механизмы и коллектив. С «Росатомом» можно работать и творить — это моя счастливая ниточка, за неё и держусь.
